Часть II
Который из бревна с сучком,
В постели – просто бесподобен,
Под крышею одной живем,
Хоть я пока дееспособен.
Жена и теща – в шоколаде,
В июле шастают в мехах,
Я подкрадусь однажды сзади,
Топориком – один замах,
И все закончу в одночасье.
Щелкунчик – сразу на дрова,
А мною найденное счастье
Закончится на счете «два».
Сосед зашел, вина налили,
Мол, клином вышибают клин,
Так хорошо еще не жили,
Наш дом похож на магазин.
***
А жизнь, как переплюйка-речка,
Все катит мирно за селом,
Живу, как бедная овечка,
Давно чужим стал отчий дом.
Как бич, ночую я в чулане,
На жизнь смотрю я, как в кино,
Чужие тети на экране
И сучковатое бревно.
Дни, как снежинки, полетели,
А деревянный мужичок
Всю ночь гарцует на постели,
И не ломается сучок.
Деревня на ушах ходила,
Шептались бабки по углам:
«Такое счастье привалило!
И почему все им, не нам?»
А я-то здесь с какого боку?
Завидно только мужикам –
И теща не заводит склоку,
Да и жене все по бровям.
Недавно в школу записали,
Как чурку ни крути – бревно,
Но три девицы приезжали
На черной «Волге» с гороно.
Полдня гадали да рядили,
Такое, видно, в первый раз,
Экстерном сдать все порешили –
И сразу чтоб в десятый класс.
До хрипоты часы делили,
Чтоб каждой выделить урок,
Но без продленки, так решили,
Чтоб дома что-то сделать мог.
В крик сразу разведенок стая
И вдов немереный косяк,
Мол, доля видно их такая:
Тогда тяп-ляп, теперь никак.
А теща быстренько смекнула,
Врубилась сразу, что и как,
И цену за урок загнула,
Да и другим не просто так.
Патент, лицензия, аренда,
Но это мелочь, чепуха,
И появилася легенда
От первородного греха.
Соседи распускали слухи,
И поползли они, как дым,
Пришел в село, твердят старухи,
Большой целитель, Никодим.
Но, правда, с виду малость странный,
Крученый, как веретено,
Наполовину деревянный,
Но есть достоинство одно.
В нем фокус весь его и сила,
А, право слово, не размер.
Всем бабка Маша говорила.
И привела один пример:
«Никитична мне рассказала,
Совру – отсохнет пусть язык,
Три дня Прасковья помирала,
В запое был когда старик.
И позвала его, хирея,
Мол, ей теперь уже не встать,
Хочу, что Боря Моисеев,
Хоть перед смертью испытать.
Он к Никодиму, значит, сразу,
С поклоном в пояс, бьет челом:
«Вот что удумала зараза».
А деревяшке нипочем.
Дед отслюнявил, сколько надо,
Осталось и на пузырек,
Пока болтался где не надо,
Все честно сделал мужичок.
Вернулся дед, глазам не верит,
Старуха в дом несет дрова,
И в пояснице не прострелит,
И не кружится голова,
Как будто побраталась с чертом,
Как ни болела, твою мать.
Нам это б все в двадцать четвертом,
То Ильича могли б поднять».
«В селе соседнем, за рекою, –
Дед Сенька тут же рассказал, –
Там Никодим с глухонемою
Два раза переночевал.
Вторая ночка пролетела,
Лишь вышел Никодим за дверь,
И слух в порядке, и запела,
Ни дать, ни взять – Катюха Лель».
***
Молва-молвой, а делу время.
Стал знаменитым Никодим.
Из шишки брошенное семя.
У нас все так, на том стоим.
Он стал районного масштаба,
А дальше область, позже край,
Вдруг захворает чья-то баба,
К нему с поклоном – выручай.
А слухи впереди летели,
И хоть цена им три рубля,
Весть о волшебнике в постели
К зиме добралась до Кремля.
Большой Совет – и сразу в тему,
В Минздраве создан новый трест,
Чтоб поскорей решить проблему
Для столь не отдаленных мест.
Премьер-министр за все в ответе.
А как же? И никто другой!
Нет дел важней на этом свете,
А дальше все само собой.
Дворцы, гостиницы и банки,
Аэропорт, базар, вокзал.
Убрали с кладбища останки,
Так видно старший приказал.
Таджики, молдаване, турки,
У нас столичный стройотряд,
Луга, где жили сивки-бурки,
Скупили, к черту, все подряд.
Где был сарай – теперь контора,
Где баня – вырос институт.
Мешает туалет всем. Скоро
Посрать спокойно не дадут.
***
Потехе час, а делу время,
Минуты, как вода в песок,
Небрежно брошенное семя
Когда-нибудь да даст росток.
А слава все росла, летела
Легендою про мужичка.
Борисовна, конечно, спела,
По теме пробежав слегка.
И Гурченко, само собою,
Ее нам никуда не деть,
Как шестиклассница с косою,
Но, правда, постеснялась петь.
Ну и, конечно, рядом Боря,
А следом голубая рать,
Куда без них? Без них нам горе,
Раз думаем, чем нужно срать.
Зубная паста и колготки,
Не обойтись без «Ариэль»,
Шампунем мытые красотки,
Но главное, что видим цель.
***
И вырос город над рекою,
А если город – значит мэр.
Где? Под Рязанью ли, Москвою…
Не важно, главное – размер!
Есть банки – значит ипотека,
Есть ипотека – есть жилье,
В лицо пахнуло прошлым веком
И наших планов громадье.
Четыре треста – как и было,
И Академия Наук
Свой филиал за день открыла,
И институтов восемь штук.
«НИИ рога», «НИИ копыта»,
«НИИ проект», «НИИ бревно»,
«НИИ чтоб было шито-крыто»,
«НИИ чтоб плавало оно».
Пусть кажется смешным кому-то,
Чтоб веселее было всем,
Не обойтись без института
«Экономических проблем».
«НИИ высоких технологий»,
Чтоб вслед за нами шел прогресс,
Тащился сирый и убогий,
Но главное сырье есть – лес!
Иван Иваныч Иванов,
Батрак в десятом поколеньи,
Дед в октябре, без дураков,
Свой выбор сделал без сомненья.
В ЧК, потом в НКВД
Врагов родной Советской власти
В Смоленске и Улан-Удэ
Уничтожал с великой страстью.
Но оказалось, что не тех.
Лес рубят – то щепа повсюду,
Во всем виновен, просто смех,
Конечно, Берия, иуда.
Поговорим-ка о другом.
О лесе снова, вот умора.
Все прокатилось чередом,
Жива и будет жить «контора».
А внук, конечно, «все забыл»,
Когда еще в МАИ учился,
Папашу с дедом осудил
И тихой сапой открестился.
Он долго и упорно грыз
То, что у нас зовут наукой,
Прополз, как уж, пролез, как лис,
Правитель пестика со ступой.
Стал кандидат, решив проблему
Чего-то мокрого в носу,
И докторская тоже в тему:
Делать с бумаги колбасу.
Гнал водку из лесных отходов,
Из нефти всем пошил штаны,
В семье единой всех народов,
Где были все тогда равны.
Решал вопросы медицины,
Когда возглавил институт,
О пользе пирожков из глины
В стране, где люди не живут.
Его терзало славы бремя,
Но он трудился, все для нас,
И наступило его время
Или, точнее, звездный час.
А Никодим тому виною,
И вырос город Никодим.
Ничто не вечно под луною,
У нас не так, на том стоим.
Руководителем проекта
Его назначил «кабинет»,
И нет в стране важней объекта,
Где жизни не было и нет.
У нас беда одна не ходит,
Толпою беды по стране,
С ума по пьянке кто-то сходит,
А кто-то морду бьет жене.
Жаль, Никодимушкиной силы
Хватило лишь на пару лет,
И рвет мозги, как грузчик жилы,
Большой технический совет.
Отчет всем ясен и понятен,
Идет процесс, идет труха,
И запах очень неприятен,
Загнили будто потроха.
Пока гадали да рядили,
Как увеличить службы срок,
Не то, наверное, залили,
И развалился мужичок.
«Вы, сволочи! ГУЛАГ забыли? -
Взял слово Ваня Иванов, -
Напомнить, где и как все жили?»
И мат за матом вместо слов.
Сегодня главная задача,
Как эту тайну сохранить,
Не полагаясь на удачу,
Решаем, быть или не быть.
***
Нам нужно продержаться ночку,
Чуть больше года протянуть,
Потом уйдет, поставив точку,
И, слава богу, в добрый путь.
Премьер-министр спустился с крыши,
Мол, здесь мы все не без греха,
Убьет любого, коль услышит
Он слово мерзкое «труха».
Нам нужно крепко потрудиться,
А не болтать про потроха,
Петух вон пьет, ему не ссытся,
Учитесь жить у петуха.
Так заседали третьи сутки,
Пять раз снимать ходили стресс,
И кто-то ляпнул, ради шутки:
«Всегда найдется МНС».
Во лбу побольше семи пядей,
В башке полным-полно идей.
Что ж до сих пор молчали, б…ди,
Тащите всех сюда скорей.
У нас талантов, как навоза,
Кулибиных, скажу тебе,
Почти у каждого колхоза,
Как тараканов по избе.
А в институтах поболтаться
Да гениев там поискать,
Найдешь в любом, так может статься,
И два, и три, и даже пять.
Собрали всех, кого успели,
Кто пьян был или не совсем,
Приказ один – к концу недели
Избавиться от всех проблем.
А «младшие» уже смекнули,
Что это их счастливый шанс,
И цену за грехи загнули,
И за молчание аванс.
Процесс пошел, все закипело,
Аврал для нас отец родной,
Закончили под утро дело,
Покой нам снится – вечный бой.
Совет прошел без лишних прений,
Решенье есть у нас одно,
Без всяких умозаключений
То что нельзя – разрешено.
Всем ясно, нет огня без дыма,
Минфин мошною потряси,
А сыновья от Никодима
Пошли толпою по Руси.
Важна здесь вера в его силу,
Что Никодим нас всех спасет,
И роет сам себе могилу,
В ком эта вера не живет.
Но если веруешь, как в Бога,
А может, даже посильней,
В даль светлую ведет дорога.
А если нет – то и хрен с ней.
***
Проснулся – ночь. Лежу в сарае.
Такая снилась чепуха.
Смотрю на пол, не понимая –
На палец слой лежит труха.
На волю вышел – пахнут травы,
Горит вечерняя звезда,
Там на реке, среди дубравы,
С туманом шепчется вода.
Когда-то расскажу я сыну,
Какую хрень писал Толстой.
Пойду-ка в лес, срублю осину,
И обретет душа покой.