Я в зеркале себе навстречу сам
Нос к носу с отражением своим,
Не слышу, но читаю по губам,
Мы по душам впервые говорим.
«Да, братец, разжирел ты как свинья.
Бывает хуже. Что ты загрустил?»
«Но ты такой же точно, как и я», –
Он в зеркале душою не кривил.
«Не думаю, что справишься с собой,
Вон, брюхо распустило удила».
А я в ответ: «Да ладно, боже мой,
Твои еще хреновее дела».
Жизнь распахала вдоль и поперек
Морщины по всей роже бороздою,
И старость, проходя через висок,
На грудь стекла серебряной водою.
Груз времени дугой сгибает плечи,
Грудь впалая, горбатая спина…
Тот, за стеклом, заводит снова речи:
«Да плюнь на все. Гуляем, старина!
Подрежем где, подтянем и побреем,
Где подошьем, подмажем, шлифанем,
Живот в корсет, и душу отогреем,
Да так еще под занавес рванем.
Дурак, конечно, сам себя обманет,
Ложь мудрому, конечно, ни к чему.
Из кто кому из них звезду достанет?»
«Но вот зачем?» – я в зеркало ему.
Мы долго спорили, ругались и молчали,
Седой старик и толстый идиот,
И разобраться как в конце не знали,
Я кто? Старик? А кто же тогда тот?
