Он ругался и пил, свою долю кляня,
Обзывал меня гадом и вором,
Я всего лишь спросил прикурить от огня
И достал под конец разговором,
Что я жизни не видел, и срок не мотал,
И не нажил мозоли от лома,
Мягко спал, сладко ел и дерьмо не хлебал,
Сразу выйдя из детского дома.
Он приплел женщин всех и вино, кабаки,
За Афган и Чечню я в ответе,
За таких вот как я, с нашей легкой руки,
Голодают бездомные дети.
Молча выслушал все я. Сказал под конец,
Пусть по форме не очень красиво.
Ему просто ответил, прости, мол, подлец,
Старики мои до сих пор живы,
Что пил с сахаром чай и не пропил семью,
Я мерзавец, но ты не прощенье,
Извини, что детей своих очень люблю,
И не просят они подаянье,
Что я женщин любил, и любили меня,
Кровь свою проливал, не чужую,
Я подлец, что молчу у святого огня,
И что осень люблю золотую.
Он поднялся и вышел. Он вдруг замолчал.
Я сказал то, что думал, по сути.
Видно, парень не смог отыскать свой причал.
Сколько злобы в душе, сколько мути.
