Я сирота. Круглая сирота. С какого боку ни подойди. Один одинешенек. На всем белом свете. Нашли меня поутру в капусте. На колхозном поле. Растили всем колхозом. Растили, растили и, наконец, вырастили. Все, что сами делали, тому и меня научили. Колхоз в результате перестройки развалился, а куда мне, сиротинушке? Вот я в город и подался. Помыкался, помаялся, как и положено сиротинушке безродной да бездомной, пока не встретил умных людей. Как я понял, все гении в городе живут или на вокзалах, или возле свалок. Современники их не понимают, а потомки обязательно воздадут должное. Вот они меня и надоумили дать объявление в газету. Дескать, так, мол, и так, желаю быть усыновленным. Дальше все честь по чести. Пол, возраст, образование, привычки.
Пол - мужской. Возраст - неопределенный. Образование - среднее между начальным и никаким, то есть СПТУ. Пристрастия: пью, курю, нюхаю клей, глотаю колеса. Мелкие привычки: сморкаюсь в раковину, никогда не поднимаю крышку унитаза, грызу ногти, ковыряю пальцем в носу, люблю прыгать в полную ванную. Недостатки: храплю по ночам, ненавижу котов и кошек. Есть еще мелкие, но о них писать не стоит. Достоинства: пол — мужской, круглый сирота. Пью, что горит синим пламенем и дешево стоит. Одного тюбика клея хватает на месяц. Курю любые окурки. Глотаю просроченные лекарства, в том числе для наружного применения. Неприхотлив к еде. Ем все подряд, включая просроченные и испорченные продукты. Спать могу без постели, на бетонном полу, на лестничной клетке, во дворе на скамейке. Одежду ношу всякую, в том числе не моего размера, рваную и грязную. Другими словами, могу спокойно прожить на отходах любой семьи, при этом буду сытым, пьяным и весь в табаке. В конце адрес: круглой сиротинушке. Главпочтамт. До востребования.
Через месяц зашел на почту. Все накинулись! Мол, где болтаюсь, для меня пачка писем скопилась. Открываю первое. Обратный адрес, как у меня. Записка: «Ты что, идиот?» Покрутил листок. Все! Ответил бы, да не кому. Открыл второе, пятое, десятое - одно и то же. Дурак. Кретин. Недоносок. Придурок. Сироту каждый может обидеть. Вскрыл последнее. Глазам не верю. Американская семья мечтает усыновить русского мальчика. Возраст, внешность и привычки значения не имеют. Есть-таки правда на белом свете. Деньги где взять на конверт и марки? Негде. Пошел снова в газету. Дал дополнение к объявлению. Так, мол, и так, для тех кому моя судьба небезразлична, уточняю. Возраст - пятьдесят лет. Рост - сто пятьдесят сантиметров. Вес - пятьдесят килограммов. Волосы, те что остались, с боков грязные, сзади не видно. Нашли в капусте, там-то и там. Деревня. Район. Специалист по вторичному сырью и бытовым отходам. Нормальной ориентации, но за хорошее вознаграждение рассмотрю любые предложения. И началось. Оказывается, деревня, где я жил, уже давно находится в городской черте Москвы в юго-западном округе. Выяснилось, что половина деревни, жалея меня, сиротинушку, переписала свои паи, каждый по семь га на мое имя, и мне принадлежит половина колхозных земель. Я - Вован. Меня разыскивают двадцать две матери и в том числе две олигарши и три бизнеследи. Но это не все. Оказалось, что у меня в Солнцево, Люберцах и Долгопрудном есть куча братьев. Все эта братва жаждет меня видеть. Если же я не явлюсь на стрелку по такому-то адресу, то они примут все меры по розыску, чтобы спросить с меня «по-братски», где я столько лет «падла, тарился». Через некоторое время и папаши объявились. Два больших милицейских начальника, генерал КГБ, адвокат московской коллегии и два нотариуса. От такой массы родственников - голова кругом. Я к умным людям. Они мне сразу весь расклад. Мол, сотка земли в этом районе стоит десять косых зелеными. Гектар, как ни крути, «лимон» баксов. Вот и считай. За такие деньги тебя не только усыновят, но и удочерят. Так что если я хочу поддерживать родственные отношения с папашами и братьями, то нужно срочно, пока не поздно, все рассказать мамаше. Желательно одной из олигарш. Первая же мамка узнала во мне своего сына. Долго удивлялась, что я так быстро вырос. За каких-то двадцать лет, что она меня не видела, вырос до пятидесятилетнего возраста. От нее я узнал, как попал в капусту. Оказывается, она, чтобы сделать сюрприз своему мужу, отправила меня с аистом домой. По дороге враги мужа напали на птицу и сломали ей клюв. Я, естественно, выпал и ударился головой о кочан. Именно по этой причине харя у меня стала плоская, а глаза сузились. Так что на татарина я стал похож в результате травмы. Братья у меня все сводные. Надо полагать, по линии папаш, а папаши все самозванцы. Мало ли с кем у нее что было по молодости или по пьянке. Папаша же мой единокровный считает, что я давно помер, и увидев меня, может скончаться от радости. Возраст уже не тот. Папаша занимает очень высокий пост и в случае его кончины страна понесет невосполнимую утрату. Поэтому показывать меня ему пока нельзя. Сначала меня нужно привести в порядок, одеть, обуть, подлечить, окружить материнской заботой, а уже потом предстать пред его очами. Сначала она меня устроит в один из подмосковных санаториев через какого-то Кащенко, где меня заодно и подлечат. Необходимо только соблюсти некоторые формальности. Оформить документы, в виде «доверенности» или «дарственной». Мамаша у меня крутая. Через два часа все оформили. Даже паспорт выдали. После чего меня помыли, постригли, приодели и отвезли в санаторий, где я, по ее словам, поживу, пока она приготовит мою комнату и подготовит папашу. Через месяц меня пригласил к себе главврач. Выразив соболезнование по случаю смерти моей мамаши, объявил, что она завещала мне наше родовое гнездо: комнату в коммуналке на Четвертой Парковой улице со всем скарбом, где теперь я прописан. Он же считает своим долгом утешить меня и отвезти домой. Ключи вручит медбрат, который меня будет сопровождать до самой двери. Деревню нашу теперь не узнать. Многоэтажные дома, заасфальтированные улицы, магазины, школы, кафе и рестораны. И все это благодаря моей покойной мамаше. Земля ей пухом. Одно плохо. Мне так и не показали ее могилку. Сходил бы положить цветочки, да не знаю куда. Папашу, правда, иногда по телевизору вижу. Ему, правда, не до меня. Дел государственных по горло. В футбол - и то поиграть некогда. А я снова сирота. Дам-ка снова объявление в газету. Дескать, желаю быть усыновленным.
